Где я, черт возьми, нахожусь?

Быстрый взгляд вниз подтверждает, что я в парадной форме, и моя грудь увешана медалями. Я не помню, чтобы когда-то их получал. В голове стучит, мышцы сводит судорогой, и комната расплывается перед глазами. Я натыкаюсь спиной на книжный шкаф и торможу себя прежде, чем упасть на пол.

Почему я так слаб?

Что не так с моими ногами?

Волна тошноты захлестывает меня, и я ненадолго прикрываю глаза, решив не блевать прямо на себя, пока хотя бы не узнаю, где нахожусь. Где бы я ни был, для побега может потребоваться слиться с толпой, а это будет сложно, если я испачкаю переднюю часть мундира.

Чувствуя себя немного увереннее на ногах, я выпрямляюсь и оглядываюсь. Я нахожусь в помещении, которое кажется женским кабинетом. Обстановка — шалфейно-зеленая с белым. Здесь стоит коричневый диван с плюшевым покрывалом поперек. Блестящая поверхность, на которую я упал, — стол футуристического вида. У моих ног разбросаны эскизы странных игрушек. Роботы в одежде?.. Не понимаю, и, честно говоря, даже не не хочу думать об этом.

Я понятия не имею, где я, и как сюда попал. Как только я освобожусь из этого места, то найду свою часть и выясню, что со мной случилось.

Я направляюсь к открытой двери, но замираю, когда слышу голос:

— Джек, это единственный выход.

Узнав голос, я испытываю чувство облегчения. Хью не самый близкий для меня человек, но сейчас мне даже захотелось его обнять. Если доживу до этого. Постоянная боль в голове сбивает с толку. Обычно я восстанавливаюсь так быстро, что уже давно не испытывал подобного уровня дискомфорта.

Когда я присоединился к "Чернильнице", от полученных инъекций погибло много мужчин. Если ты выжил, ты приобрел улучшенные физические способности и научился регенерировать части тела. Однако невозможно было предсказать исход или остановить смерть, если ты отказался от препаратов. Мы знали, что это может произойти в любой момент. Прошли годы с тех пор, как мы теряли кого-то, и еще больше времени с тех пор, как кто-либо из нас получал дозу.

Кураторы "Чернильницы" ожидали, что наша трансформация прекратится после инъекций, но скорость, с которой мы выздоравливаем, все еще увеличивается. Сломанные кости теперь срастаются за считанные минуты, а не за недели.

Что бы ни было с моей головой, это должно быть мимолетным, но боль усиливается, а не уменьшается. Я не думал, что умру вот так. После всего, что мы сделали, это разочаровывающе.

Хочу ли я, чтобы Хью видел меня таким? Я направляюсь к двери. Если в моей смерти есть что-то, что может помочь ему или другим, он должен знать, что со мной происходит. Я слышу, как Хью говорит:

— Рэй слишком опасен. Он не должен вернуться сейчас.

Не должен вернуться? Откуда?

Я вздрагиваю, когда в памяти возникает болезненно яркий образ места, из которого я только что сбежал.

— Он уже просыпается, — говорит Джек.

Джек.

Из всех людей в моем подразделении Джек — тот, кому я доверяю больше всего, но что-то в его тоне заставляет меня напрячься. Почему они не хотят, чтобы я просыпался?

Они накачали меня наркотиками? Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь до того, как несколько минут назад приземлился на стол. Мне приснился странный сон о женщине, а до этого… до этого…

Нахлынули воспоминания о людях, которых посреди ночи похищали вооруженные охранники из проекта "Чернильница". Честь работать на "Чернильницу" досталась дорогой ценой. Второго шанса не давали. Если мужчина переступал черту, его забирали и разбирались с ним. Без предупреждения. Без указания причины.

Мы не потеряли ни одного человека с тех пор, как поклялись быть вместе даже против нашего правительства. Политика не изменилась, но я решил, что мы стали достаточно сильными, чтобы попытка забрать одного из нас оказалась бы трудной, если даже не невозможной.

Как "Чернильнице" удалось убедить Джека и Хью пойти против меня?

Что я сделал?

В воспоминаниях маячит темная тень, мешающая мне вспоминать, но шепчущая, что это моя вина.

В чем моя вина?

Чего я не могу вспомнить?

— Где нож, Эшли? — спрашивает Хью. — Давай сделаем все быстро и покончим с этим.

Черт возьми, Хью планирует разрезать меня на куски. Это разумно. Пуля не сможет мгновенно убить меня. Я регенерирую так же быстро, как он стреляет. Но если он отрубит мне голову?.. Смерть — это смерть, она неизлечима.

Он, должно быть, уверен, что я без сознания и уязвим. Жгучая боль в голове почти довела меня до такого состояния. Чем, черт возьми, они меня накачали? Почему мое тело не может с этим бороться?

— В моем офисе, на столе, — мягко произносит женский голос. Я узнаю этот голос, и он зовет меня, но адреналин зашкаливает, мне нужно оставаться сосредоточенным. Я переживал вещи и похуже. И это переживу.

Сдвигаясь в сторону, чтобы лучше слышать, я остаюсь незамеченным. Быстрый взгляд на стол немного успокаивает. На нем нет ножа. Может, я и безоружен, но у меня есть элемент неожиданности, и я намерен его использовать.

— Я не могу так поступить с Рэем, — говорит Джек тоном, который звучит для меня неубедительно. Я не верю, что он сделает что-то, чтобы защитить меня. — Прежде всего, мы братья. Мы сражаемся как один или падаем и умираем вместе, помнишь?

У меня скручивает живот. Часть меня всегда знала, что Джек — это одни пустые слова. Самые опасные враги, которые могут быть у человека, — это те, которые притворяются друзьями.

Я никогда не нравился Хью, потому неудивительно, что он мне не верен, но предательство Джека выбивает из колеи.

— У тебя тоже есть сомнения на его счет. Нам нужно действовать сейчас, пока не стало слишком поздно.

— Уже слишком поздно.

— Отойди, Джек.

Голоса становятся громче по мере их приближения.

Джек огрызается:

— Сам отойди. Ты больше не главный, Хью.

Я морщусь. Джек звучит так, словно у него есть яйца.

Хью говорит:

— Ты думаешь, я хочу этого? У нас нет выбора.

— Выбор есть всегда.

Очевидный разлад в мешанине слов, — хороший знак. Если они не в ладах друг с другом, их будет легче победить. Хью и Джек, работающие вместе, представляют собой силу, против которой никто из нас бы не победил, но по отдельности я мог бы их вырубить.

Я делал это раньше.

И на этот раз сделаю.

Спина Джека заслоняет дверной проем.

— Мы многого не понимаем в нашей ситуации, но Рэй не раз спасал мою задницу. Я этого не сделаю.

Я делаю глубокий вдох. Ладно, может быть, Джек на моей стороне. Может быть, в этой битве мы будем против Хью.

Тон Хью, как всегда, сухой и напыщенный.

— Твою задницу не нужно было бы спасать, если бы он был способен придерживаться плана.

Когда Джек не отвечает сразу, я напрягаюсь. Да, некоторые из моих идей чуть не убили нас с Джеком, но это только потому, что я не перестраховываюсь, как Хью. Параметры наших миссий никогда не были для меня так ясны, как для него.

Нам поручено спасти мир, но должны ли мы стоять в стороне и игнорировать зверства просто потому, что они не имеют никакого отношения к нашей миссии? Зачем обладать сверхчеловеческой силой, если нельзя использовать ее для защиты тех, кто не может защитить себя сам?

Хью и его гребаное эго. Ему нравится ставить себе в заслугу наши победы, но я тот, кто выходит первым, принимает удары на себя и добивается результатов. Так что да, иногда это означает, что Джеку нужно выносить мое избитое тело, но я — причина, по которой мы никогда не отступаем, никогда не терпим неудачу. Именно мое мужество является факелом, за которым бойцы следуют во тьме. Без моих действий мы бы никогда не узнали, что все еще можем исцеляться, будучи настолько близкими к смерти.

Я стою неподвижно и молчу. Я не боюсь боли и смерти, но будь я проклят, если Хью станет тем, кто меня прикончит. Если директор Фалькон решил убрать меня, ему придется прийти и убить меня самому.